Русская эмигрантская печать в США о проблемах перемещенных лиц в середине 1940-х – 1950-х годов

УДК 93/94.32.019.5

Шугайло Т.С.

          Опубликовано в научно-практическом журнале  «Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии», № 4 (56), 2015 г., с. 239 – 247.

В статье анализируются публикации русскоязычной эмигрантской прессы в США, посвященные советским беженцам, оказавшимся за пределами СССР в ходе Великой Отечественной войны. Автор рассматривает материалы старейших русских изданий в США – газет «Новое русское слово», «Россия» и «Русская жизнь».

This article is about analyzing publications of Russian emigrant press in the USA devoted the Soviet refugees who find themselves outside the USSR during the Great Patriotic War. The author considers the articles of the oldest Russian periodicals in the USA – «New Russian Word», «Russia» and «Russian life» newspapers.

Ключевые слова: русская эмиграция; США; СССР; эмигрантские издания; холодная война; перемещенные лица

Key words: Russian emigration; USA; USSR; emigrant editions; cold war; displaced persons.

За пределами СССР в период Великой Отечественной войны оказались миллионы его граждан. Весной 1945 года в Германии и соседних европейских государствах вместе с другими иностранными беженцами находились военнопленные Красной Армии, «остарбайтеры», эвакуированные граждане, вынужденные покинуть населенные пункты, разрушенные немецкими войсками, участники антисоветских формирований. Этих людей стали называть «перемещенными лицами», сокращенно «ди-пи» (от англ. displaced persons), и разместили в специальных лагерях для беженцев в оккупационных зонах союзников по антигитлеровской коалиции под эгидой международной организации Администрация ООН по оказанию помощи и восстановлению (United Nations Relief and Rehabilitation Administration, сокращенно – UNRRA или ЮНРРА), образованной в 1943 году[1].

Будущее советских беженцев определило соглашение, принятое Великобританией, СССР и США на Ялтинской конференции 11 февраля 1945 года, согласно которому вернуться на родину должны были все советские граждане, вне зависимости от желания, проживавшие в СССР на момент 1 сентября 1939 года[2].

Западные союзники и сотрудники ЮНРРА были удивлены тому, что миллионы советских «ди-пи» не хотели репатриироваться. Многие из этих беженцев, еще в довоенные годы столкнувшиеся с советским репрессивным аппаратом, опасались вновь подвергнуться преследованиям за сам факт нахождения на оккупированной территории. Другие – коллаборационисты –боялись заслуженного наказания. Некоторые советские «ди-пи» решали остаться на западе, зная о сложной в материально-бытовом отношении жизни в СССР[3].

Судьба многих перемещенных лиц, вернувшихся на родину, сложилась трагически. Избежавшие расстрела за государственные и иные преступления оказывались в «штурмовых батальонах», в ссылке или подвергались иным лишениям[4]. К концу 1945 года в Советский Союз репатриировали 5,1 млн советских граждан, к началу 1946 года в оккупационных зонах западных держав оставалось всего около 500 тыс. «ди-пи»[5].

О советских беженцах русскоязычные антикоммунистические издания в США впервые заговорили в конце 1945 года. Статью на эту тему опубликовала либерально-демократическая газета «Новое русское слово», основанная в Нью-Йорке в 1910 году. Автор материала Е.Д. Кускова с удивлением писала о сильном нежелании советских граждан, находившихся в тяжелейших условиях в послевоенной Европе, возвращаться на родину. Русских беженцев пугали слухи о жестоком обращении на допросах с репатриантами в СССР и их дальнейшей трагической участи в советских тюрьмах и концлагерях. В 1945 году СССР, победивший гитлеровскую Германию, обладал колоссальным авторитетом. Свежи были в памяти годы союзнических взаимоотношений между советским государством и США. К тому же антикоммунистические настроения в блоке западных союзников не набрали достаточной силы. Поэтому журналист сомневалась в достоверности подобных слухов, но отмечала, что проверить правдивость данной информации эмигрантской прессе пока не удалось. Поскольку русские беженцы не верили советским статьям, опровергавшим дискредитирующую советское правительство информацию, Е.Д. Кускова предлагала заняться этим вопросом независимой западной прессе[6].

По договоренности с союзными правительствами факт насилия в ходе репатриационных действий был засекречен. Об этом молчала советская пресса, не поднимала данный вопрос и мировая общественность[7].

С началом «холодной войны» западные союзники перестали придерживаться принципа принудительной репатриации. Вопрос о советских беженцах стал важной частью политического и идеологического противостояния между СССР и странами западного блока[8]. С учетом данной политической линии в 1947 году была создана Международная организация по делам беженцев и перемещенных лиц (International Refugee Organisation, сокращенно – IRO или ИРО) с целью реализации программы расселения «ди-пи» по разным странам. ИРО подписала соглашения с 30 государствами о принятии беженцев[9].

Для осуществления программы переселения «ди-пи» в США постепенно начали менять иммиграционное законодательство. 24 июля 1948 года в Конгрессе США был утвержден закон о перемещенных лицах, по которому в течение двух лет в Америку смогли въехать 202 тыс. беженцев разных национальностей из оккупационных зон союзников вне квотных рамок «ди-пи» и три тысячи сирот. Этот закон дополнился законодательными актами в 1950–1951 годах, продлившими срок его действия и увеличившими количество виз почти вдвое[10].

Невозвращенцам нередко приходилось проводить в лагерях для перемещенных лиц по 5–6 лет, в сложных условиях, в страхе перед возможной репатриацией в СССР. Перед советскими «ди-пи», не желавшими возвращаться на родину, было два пути – скрываться длительное время в глуши или доказывать проверяющим в ИРО, что на момент 1 сентября 1939 года они не являлись советскими гражданами, а также не воевали против союзников. Поэтому в каждом лагере беженцы пытались достать или изготовить документы, свидетельствующие об их «иностранном» происхождении или о том, что они являются русскими эмигрантами первой волны[11].

Уехать из Европы на другие континенты для сотен тысяч невозвращенцев также было непросто. Страны, готовые принять эмигрантов, отдавали предпочтение молодым, здоровым и работоспособным людям, не обремененным семьей[12].

С 1946 года в эмигрантских изданиях стали появляться материалы, в которых говорилось о большом желании американского правительства спасти советских беженцев от коммунизма и помочь им в деле иммиграции в Америку[13]. В то же время русскоязычные антисоветские издания заполнили публикации иного содержания. В них авторы, с одной стороны, описывали тяжелейшее положение советских невозвращенцев в Европе и призывали представителей русской диаспоры в Америке оказывать им поддержку, а с другой – не рекомендовали русским «ди-пи» возвращаться в СССР, рисуя негативные картины.

Газета «Новое русское слово» печатала письма взывавших о помощи русских беженцев из разных уголков Европы. Автор одного из них отмечал, что в Германии большую часть советских «ди-пи» составляли крестьяне и мещане, готовые скорее покончить с собой, чем вернуться на родину. Как утверждал этот человек, некоторые русские «ди-пи» в Германии, поддавшись на уговоры о репатриации, сразу оказывались за решеткой, как только пересекали границу[14].

Европейский корреспондент газеты «Русская жизнь» (издание зародилось в 1921 году в Сан-Франциско и позиционировало себя как русская национальная и надпартийная газета), ссылаясь на показания бывших военнопленных и «остарбайтеров», писал о том, что русских эмигрантов, решивших отправиться на родину, в советской оккупационной зоне встречали как преступников – вместо нормальной одежды выдавали лохмотья, держали на полуголодном пайке и подвергали бесконечным допросам. По словам журналиста, эмигрантские семьи в этих проверочных пунктах разлучались, устраивались допросы даже маленьких детей. В итоге «в соответствии с Уголовным кодексом СССР виновными оказывались абсолютно все», и каждый получал соответствующую меру наказания – от срока тюремного заключения или принудительных работ в Сибири или Средней Азии до расстрела. Журналист призывал эмигрантов указывать американскому обществу на эту трагедию, происходившую с русским народом[15].

В ряде писем, поступавших из Европы и публиковавшихся в русскоязычных изданиях в Америке, беженцы рассказывали о своем бесправном положении по отношению к иностранным властям лагерей и советским репатриационным комиссиям. Они также говорили о необходимости создания в Америке комитета, который бы защищал их права в странах Европы[16].

Газета «Русская жизнь» описывала тяжелое положение русской диаспоры в Китае (Шанхае) в 1946 году, находившейся под пристальным наблюдением советских армейских и консульских служб, и публиковала письма «китайских» эмигрантов, желавших вырваться на запад. Как сообщало издание, этим людям фактически был закрыт доступ в другие страны, кроме Советской России. Газета описывала ухищрения, к которым вынуждены были прибегнуть эмигранты, чтобы покинуть Китай. К примеру, шанхайскому музыканту В.А. Туренину пришлось некоторое время изображать паралич, чтобы под предлогом поездки в больницу оказаться вместе с семьей на пароходе, плывущем в Америку[17].

Русскоязычные издания с иронией писали о неудачах советских репатриационных миссий, сталкивавшихся в Европе с антикоммунистическим настроем беженцев. Газета «Русская жизнь» рассказывала о том, как парижские эмигранты в ответ на призывы репатриироваться распространили листовки, в которых обещали вернуться на родную землю, если в СССР будет ликвидирована монополия коммунистической партии, установится демократический строй, уничтожат полицию НКВД и концлагеря. Эмигранты выступали и за установление в советском государстве свободы слова, печати, собраний, обеспечение неприкосновенности личности, раскрепощение труда в промышленности и сельском хозяйстве. Как считал корреспондент «Русской жизни», на подобные условия были бы согласны и представители русской диаспоры в Америке.

Желание СССР вернуть на родину как можно больше русских беженцев «Русская жизнь» объясняла неспокойной социально-политической обстановкой в советском государстве, в котором после Великой Отечественной войны появилось много лиц, недовольных режимом. При таком положении Советский Союз тревожило наличие большого контингента русских эмигрантов в Европе, и он хотел ликвидировать саму возможность возникновения русской антикоммунистической силы на Западе в будущем[18].

Во второй половине 1940-х – середине 1950-х годов русские издания в Америке публиковали воспоминания бывших советских граждан – рабочих, колхозников, военнослужащих, интеллигенции, решивших остаться на Западе и объяснявших мотивы своего поступка. Газета «Новое русское слово» напечатала статью советского беженца П. Дементьева, описывавшего ужасную нищету колхоза, в котором он вырос. Как рассказывал Дементьев, первые сомнения в справедливости действий советских властей у него зародились после того, как он, будучи военным в период Великой Отечественной войны, побывал в Германии и увидел крепкие хозяйства немецких крестьян[19].

Бывший участник белого движения, писатель Н.В. Нароков также рассуждал на страницах газеты о причинах, побудивших сотни тысяч людей бежать в западные государства. По словам Нарокова, из десяти советских беженцев девять могли рассказать о случаях жестоких гонений в СССР по отношению к их близким, а трое – о собственном печальном опыте пребывания в лагерях ГУЛАГа. Как отмечал писатель, эти люди, в том числе и он, боялись столкнуться с репрессивным аппаратом большевизма, «затмевающим времена инквизиции и опричнины»[20].

К послевоенным эмигрантам на Западе испытывали огромный интерес. С 1946 года советские беженцы выступали и делали громкие антикоммунистические заявления в СМИ. Тема советских «ди-пи» нещадно использовалась в антисоветской пропаганде «холодной войны» как в западных СМИ, так и в русской эмигрантской периодике в Америке.

В своих мемуарах и статьях послевоенные эмигранты в большинстве случаев объясняли, что бежали на Запад от существовавшего в СССР тоталитарного режима и его репрессивных методов воздействия на население. Многие говорили о невозможности в условиях подобного политического строя поднимать разрушенную экономику страны и в целом о нежелании находиться в атмосфере «идолопоклонства» по отношению к «вождю народов», без права свободно выражать собственное мнение.

После Второй мировой войны практически все редакции русских эмигрантских изданий в США регулярно выступали с призывами оказывать помощь соотечественникам, находившимся в тяжелых условиях в лагерях для «ди-пи». Совместно с различными общественными организациями они проводили благотворительные вечера, концерты, балы, собирая денежные средства, которые затем отправлялись в Европу или Азию, использовались для переправки советских беженцев в некоммунистические государства и обустройства их на местах.

Газета «Новое русское слово» для этих целей в декабре 1945 года по инициативе известного журналиста, писателя и редактора А. Седых основала в Нью-Йорке Фонд срочной помощи. До марта 1946 года Фонд отправил самым нуждающимся русским семьям в Европе более 100 продовольственных посылок. Этим целям служил и Литературный Фонд во главе с А. Седых, оказывавший регулярную материальную помощь представителям творческих профессий русской эмиграции, в том числе и советским беженцам[21].

В 1949–1953 годах русскоязычные издания регулярно сообщали о бедственном положении «китайских» беженцев, спасавшихся от наступления Народно-освободительной армии Китая и оказавшихся в 1949 году на необитаемой части острова Тубабао, предоставленного в качестве временного убежища правительством Филиппин[22].

Редакция газеты «Русская жизнь» совместно с общественными организациями Калифорнии проводила колоссальную кампанию по сбору пожертвований. «Русская жизнь» закупала вещи, продукты и медикаменты для «тубабаовцев» и беженцев «ди-пи» в Германии и Австрии[23].

«Русская жизнь» и монархическая газета «Россия», издававшаяся с 1933 года под руководством бывшего полковника белой армии Н.П. Рыбакова, активно сотрудничали с Русско-Американским Союзом защиты и помощи русским вне СССР, созданным в 1946 году. Русско-Американский Союз на собранные средства приобретал одежду, медикаменты, продукты, книги и переправлял их через своих представителей в европейских странах в приюты, детские сады, дома престарелых, различные организации, а также просто частным лицам[24].

Русские издания в Америке вместе с общественными организациями устраивали кампании среди читателей по сбору так называемых «аффидэвитов» (от англ. affidavit – поручительство) – особых гарантийных писем о предоставлении пребывающему лицу жилья и материальной поддержки, необходимых для получения въездных виз в США русским беженцам из Европы и Филиппин[25]. Как правило, гарантами выступали русские американцы, давно обосновавшиеся в США, а с 1948 года это могли делать не только частные лица, но и крупные организации[26].

Газеты «Россия», «Новое Русское Слово», «Русская жизнь» и другие эмигрантские издания в Америке в деле спасения русских беженцев сотрудничали с Толстовским фондом – благотворительной организацией, основанной в 1939 году в США младшей дочерью Л.Н. Толстого – А.Л. Толстой[27].

Благодаря вмешательству «Нового русского слова», «Русской жизни» и других эмигрантских изданий в Америке, благополучно решилась судьба советского беженца, писателя Р.М. Акульшина и других эмигрантов второй волны с так называемой «березовской болезнью». Акульшин сумел выехать из послевоенной Европы в США в 1945 году, как и многие другие бывшие граждане СССР того периода, только по подложным документам в качестве «ди пи» Березова. Когда он попытался восстановить настоящую фамилию, его чуть не лишили гражданства как приобретенного нечестным путем. Акульшин остался в США после заступничества за него А.Л. Толстой, многих эмигрантских изданий и, в частности, редактора «Нового русского слова» М. Вейнбаума, собравшего через свою газету 100 тыс. подписей в защиту писателя. После подобной акции Федеральный конгресс по предложению сенатора Джона Ф. Кеннеди принял закон, позволивший более чем 20 тыс. «березовцев» легально проживать в США[28].

Официально всеобщая репатриация в Советский Союз завершилась в 1952 году. С этого периода в русских изданиях в Америке значительно уменьшилось количество материалов, посвященных трагедии невозвращенчества.

Русскоязычная периодическая печать в США, находясь в тесной связи с читателями и благотворительными организациями, оказала колоссальную помощь представителям послевоенной русской эмиграции. Эта деятельность дала возможность многим беженцам, находившимся в Европе или на Филиппинах, благополучно приехать в Америку и адаптироваться к новой жизни в данном государстве. Но, с другой стороны, в процессе информационной войны, развернувшейся между США и СССР, случаи с бывшими советскими гражданами, не пожелавшими ехать обратно на родину после Второй мировой войны, умело использовались западными державами в антисоветской идеологической пропаганде. Проблема беженцев в 1946 году с началом «холодной войны» была краеугольным камнем в отношениях западных держав и Советского Союза. Борьба за каждого невозвращенца становилась частью общей психологической войны Запада против коммунистических стран. Информация о положении советских беженцев в Европе и в странах Азии, а также тех, кто вернулся в СССР, подавалась на страницах зарубежных русских изданий в Америке в традициях общепринятой западной идеологии противоборства коммунизму.

Исследование проводилось при поддержке гранта музейной программы Российского фонда культуры «Гений места. Новое краеведение».

Библиографический список

1. Балакшин П. Дела газетные // Русская жизнь. Сан-Франциско. 1981. 22 авг. № 9656. С. 6–7.
2. Беженцы и эмигранты в Европе // Россия. Нью-Йорк. 1946. 8 июн. № 3392. С. 3.
3. Вайнберг В. Я рад быть частью истории! // Новое русское слово. Нью-Йорк. 2010. 16 апр. № 34230. А1–А2.
4. Вейнбаум М. Пятьдесят лет // Новое русское слово. Нью-Йорк.1985. 12 апр. № 26757. С. 8.  
5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 10143. Оп. 44. Кат. 8. К. 170.
6. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 10143. Оп. 44. Кат. 8. К. 347.
7. Дементьев П. Записки советского перебежчика // Новое русское слово. Нью-Йорк. 1951. 29 июл. № 14339. С. 7.
8. Дiй А. Совдипломаты в роли главноуговаривающих // Русская жизнь. Сан-Франциско. 1946. 8 авг. № 149. С. 2.
9. Дугас А.И., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти. Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж: Изд-во «YMCA-PRESS», 1994. 433 с.
10. Загорский А. Новая трагедия тубабаовцев // Россия. Нью-Йорк. 1946. 19 мая. №4631. С. 3.
11. Ионцев В.А., Лебедева Н.М., Назаров М.В. Эмиграция и репатриация в России. М.: Попечительство о нуждах российских репатриантов, 2001. 490 с.
12. Как русские уезжают из Шанхая // Русская жизнь. Сан-Франциско. 1947. 25 февр. № 37. С. 3.
13. Кускова Е. Разбойничья Европа и невозвращенчество // Новое русское слово. Нью-Йорк. Нью-Йорк. 1945. 2 дек. № 12270. С. 2.
14. Лукашкин А.С. PRODUMASUA // Русская жизнь. Сан-Франциско. 1946. 22 авг. № 9656. С. 17.
15. Меняйленко М.К.Деятельность русских эмигрантов первой волны по защите в послевоенной Европе русских беженцев от насильственной репатриации в СССР // Русское зарубежье: История и современность: сб. ст. М., 2014. С. 232–240.
16. Нароков Н. Еще страшнее // Новое русское слово. Нью-Йорк. Нью-Йорк. 1952. 27 янв. № 14520. С. 5.
17. Нитобург Э.Л. Русские в США: История и судьбы, 1870–1970: этноисторический очерк. М.: Наука, 2005. 421 с.
18. Нитобург Э.Л. Русские «перемещенные лица» в США: история и судьбы // Новая и новейшая история. 2001. № 4. С. 11–26.
19. От Русско-Американского Союза Защиты и Помощи Русским вне СССР // Россия. 1946. 8 июн. № 3392. С. 5.
20. Польский В. Штеттин – Триест // Русская жизнь. Сан-Франциско. 1946. 23 авг. № 160. С. 2.
21. Полян П.П. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем Рейхе и их репатриация. М.: Изд-во «Ваш Выбор ЦИРЗ», 1996. 442 с.
22. Седых А. Юбилей газеты // Новое русское слово. Нью-Йорк. Нью-Йорк. 1985. 12 апр. № 26757. С. 1–2.
23. Спасите, пока не поздно // Новое русское слово. Нью-Йорк. Нью-Йорк. 1946. 27 янв. № 12326. С. 5.
24. Тарле Г.Я. Российская эмиграция в 1940-50-е годы // Россия и современный мир. 1999. № 3. С. 108–129.
25. Толстая А. От Толстовского Фонда // Новое русское слово. Нью-Йорк. 1946. № 12333. 3 февр. С. 5.
26. Ульянкина Т.И. Толстовский фонд: участие в судьбах русских ученых-эмигрантов // Россия и современный мир. 2003. № 3 (40). С. 240–244.